Объективные и субъективные признаки соучастия

Концепция минимальной (односторонней) субъективной связи, согласно ко­торой для наличия соучастия в преступлении достаточно того, что подстрекатель и пособник знают о преступной деятельности ис­полнителя, и вовсе не обязательно, чтобы исполнитель знал об их деятельности, имела определенные основания в уголовном законодательстве до 1958 года. Однако в Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, принятых в 1958 году, и в изданных вслед за ними Уголовных кодексах союзных республик, а также в ныне действующем уголовном законодательстве она не имеет достаточного осно­вания.

В законодательном определении понятия соучастия как умыш­ленного совместного участия двух и более лиц в совершении преступления термин «умышленное» вовсе не случайно помещен на первом месте. Это означает, что он имеет вполне определенное отношение к каждому из последующих терминов этой формулы закона, в том числе и к указанному в законе минимуму соучаст­ников, состоящих из двух лиц. Отсюда с очевидностью следует, что предписание закона об умышленной совместности участия в преступлении в равной мере относится к каждому из них, в том числе и к исполнителю преступления, ибо он по прямому указа­нию закона (ст. 33 УК) тоже является соучастником преступле­ния. Это, в свою очередь, должно означать только одно: в каком бы сочетании с другими соучастниками ни выступал исполнитель (с организатором, подстрекателем, пособником или с другим исполнителем-соисполнителем), для него остается единое и не­преложное требование закона, чтобы он действовал так же умыш­ленно совместно, как и иные соучастники. Поэтому признаки взаимной осведомленности и согласованности в очерченном выше смысле не могут не быть на стороне исполнителя преступ­ления.

Характерно, что при изложении приведенной концепции ее сторонники пользуются либо надуманными примерами, либо во­обще их не приводят. Это вполне естественно, ибо судебно-следственная практика исходит и основана на действующем уголов­ном законе, которому эта концепция не соответствует.

Другое дело. что ситуации, на которых основываются сторон­ники концепции «минимальной» субъективной связи, конечно, не всегда и по всем безразличны для уголовного закона, однако даже значительное их сходство в отдельных случаях с соучастием в преступлении не должно служить основанием для их отожде­ствления. Квалификация таких случаев, как соучастие в пре­ступлении, свидетельствовала бы о возрождении аналогии уго­ловного закона, о переносе специальных положений закона об ответственности за соучастие в преступлении на деятельность, специально прямо им не предусмотренную.

Становится поэ­тому очевидно, что усилия сторонников рассматриваемой кон­цепции должны быть нацелены не на отождествление случаев с соучастием в преступлении, на которых они основываются, а на создание в законе специальной нормы, предусматривающей ответственность в таких случаях (вне рамок института соучастия).

Сговор о совместном совершении преступления или осведомленность о преступном намерении исполнителя не означают обязательного совпадения мотивов и целен, ко­торыми руководствуются соучастники Так, подстрека­тель из чувства мести платит деньги убийце, а тот дей­ствует из корысти. Важно то, что они стремятся к дости­жению общего для них преступного результата или допускают его наступление.