МГП и вооруженные конфликты немеждународного характера

Эти положения общего характера дополняют нормы, раскрывающие понятие «гуманное обращение». В частности, запрещаются посягательство на жизнь и физическую неприкосновенность упомянутых лиц, причинение увечий, пытки и истязания, другое жестокое и унижающее достоинство обращение, взятие заложников, казнь без суда и следствия. Положения ст. 3 также предусматривают возможность применения, полностью или частично, других положений Женевских конвенций 1949 г., однако это обусловливается необходимостью заключения дополнительных специальных соглашений между воюющими сторонами.

Многие юристы отмечали, что «Мини-конвенция», при всей своей важности, имеет существенные недостатки. Действительно, некоторые важные вопросы решены в ней без достаточной ясности, и поэтому существует широкий простор для их толкования. Ряд значимых вопросов, таких, как запрет репрессалий против гражданского населения, защита гражданских объектов, вообще не затрагивались в «Мини-конвенции». Опыт вооруженных конфликтов, имевших место уже после ее принятия, подтвердил, что «Мини-конвенции» недостаточно для эффективной международно-правовой защиты жертв внутренних вооруженных конфликтов.

Именно поэтому в 1977 г. потребовалось принятие Второго дополнительного протокола к Женевским конвенциям, посвященного вооруженным конфликтам немеждународного характера. Этот документ принимался на Дипломатической конференции в ходе жарких дискуссий и серьезных споров, после которых, в итоге, был принят усеченный вариант, содержащий всего 28 статей. Однако, Второй дополнительный протокол уже более детально и четко, чем «Мини-конвенция», прописывает защиту жертв немеждународных вооруженных конфликтов.

Прежде всего, это защита гражданского населения, всех тех, кто не принимает участия в военных действиях. Говорится об уважении медицинского персонала и оборудования, о гуманном обращении со всеми ранеными, больными и лишенными свободы, независимо от национальности, религии и т.д. Упоминается также о защите некоторых категорий гражданских объектов, запрещаются «акты насилия или угрозы насилием, имеющие основной целью терроризировать гражданское население».

Однако, если третья статья Женевских конвенций 1949 г. применима практически к любым внутренним вооруженным конфликтам, то сфера применения Второго дополнительного протокола 1977 г. строго очерчена: он применяется в случае вооруженных конфликтов между правительственными войсками и организованными вооруженными группировками, находящимися под ответственным командованием и осуществляющими такой контроль над частью территории страны, который позволяет им вести непрерывные и согласованные военные действия.

Ясно, что не все внутренние вооруженные конфликты попадают под данное определение. Например, повстанцы зачастую действуют разрозненно, не согласованно и не контролируют часть территории страны. В этом случае Второй дополнительный протокол 1977 г. не действует.

Однако если вооруженный конфликт внутри страны не соответствует упомянутым критериям, по отношению к нему применяется статья третья женевских конвенций 1949 года, которая в любом случае остается в силе. Второй дополнительный протокол 1977 г. не отменяет, а развивает и дополняет ее. Это особенно важно, учитывая, что ряд стран не ратифицировали Второй дополнительный протокол 1977 г. Положения же Женевских конвенций 1949 г. являются обязательными для всех государств.

Вооруженным конфликтам немеждународного характера посвящено гораздо меньше норм МГП, чем международным вооруженным конфликтам. (Это связано, в частности, с уже упомянутым щекотливым вопросом государственного суверенитета). Однако на современном этапе более важным вопросом представляется не дальнейшее дополнение данных норм, а строгое соблюдение имеющихся. Потому что с этим очень большие проблемы. Во время конфликтов в Сальвадоре в 1980-х гг., на территории бывшей Югославии в 90-х гг. XX в., в Руанде в 1994 г., в Чечне в 1994-1996, во многих других немеждународных вооруженных конфликтах применялись варварские средства и методы ведения войны, постоянно нарушались нормы МГП.

Впрочем, чеченский конфликт у нас официально не назывался «войной» или «вооруженным конфликтом» (хотя, по всем параметрам, на определенных этапах соответствовал вооруженному конфликту немеждународного характера). Он именовался то «наведение конституционного порядка» (первый чеченский конфликт), то «антитеррористической операцией» (второй чеченский конфликт). Но, как бы он ни назывался, в его ходе обе воюющие стороны зачастую игнорировали как законы и обычаи войны, так и нормы прав человека, в том числе самые основные.

Общеизвестно и то, что люди, совершившие военные преступления в ходе внутренних вооруженных конфликтов, зачастую несут за это чисто формальное наказание или вообще никак не наказываются. Убийство журналистки Натальи Алякиной-Мрозек является лишь одним ярким примером. Она вместе со своим мужем была в служебной командировке в Чечне, и когда их машина уже проехала блокпост, один из военнослужащих вдруг открыл огонь из крупнокалиберного пулемета по их машине. Наталья была убита. Военный, который обвинялся в умышленном убийстве, получил лишь два года условно, и то дело дошло до суда только благодаря тому, что муж Натальи поклялся не оставить это убийство без наказания, добивался через международные организации, через ОБСЕ, официальные межправительственные каналы возбуждения дела. Громкое дело полковника Буданова, застрелившего чеченскую девушку Эльзу Кунгаеву, очевидно, можно расценивать как «показательную порку», призванную продемонстрировать, что подобного рода злодеяния в России не остаются безнаказанными, и что ситуация в этом плане меняется к лучшему.